Память людская имеет отличительную особенность: она способна запечатлевать и надолго сохранять как радостные жизненные события, так и те, которые принесли человеку горечь, боль и страдания. Удивительно, но люди, дожившие до глубокой старости, до сих пор помнят то, что довелось им пережить в годы юности, причём картины прошлого предстают перед их глазами так живо и ярко, как будто это было вчера, а не десятилетия назад… Такой феноменальной памятью обладает и героиня моего повествования — девяностосемилетняя жительница Лельчиц Ксения Степановна Сидлецкая.

За долгую жизнь, дарованную свыше, женщина многое повидала, пережила на своём веку. Самым же тяжёлым испытанием для Ксении, как и для многих людей в то время, стала Великая Отечественная война. Ей, молодой, красивой, полной жизненных сил, вместе с другими соотечественницами выпала доля попасть в немецкое рабство, где девушка провела почти три года. Советских людей, принудительно угнанных в годы немецкой оккупации на работу в Германию, называли остарбайтерами, что в переводе с немецкого означает восточный работник. Синяя нашивка с надписью «ОSТ» на груди  была отличительной чертой внешности остовцев. Этот статус унижал достоинство человека, подчеркивал его второсортность на каждом шагу…

— Мне уже исполнилось двадцать, когда началась война, — вспоминает моя собеседница. — В тот день 22 июня 1941 года я находилась в Валавске — мы там копали осушительный канал, занимались другими мелиоративными работами. Поняли, что случилась беда, когда в небе увидели немецкие самолёты. Когда возвратились домой, то по радио услышали, что Германия начала военные действия против СССР. На следующий день батьку забрали на фронт. Немцы сразу не проявляли сильную агрессию, помню, как приезжали на мотоциклах, заходили в дома, забирали у мирного населения продукты, живность, а чем дальше — больше  свирепели, расстреливали мирных жителей, сжигали деревни дотла. У нас в Махновичах ни одной хаты не осталось, всё превратилось в пепелище, чудом уцелела только церковь. Отец до войны трудился в леспромхозе, я с ним ходила, помогала, тяжёлую работу выполняла наравне с мужчинами. За ударный труд меня тогда поощрили тёлкой от хорошей коровы. А когда немцы пришли, то  и тёлку зарезали, и мясо забрали — ничего нам не осталось… Однажды во время очередного обстрела деревни жители бросились врассыпную в лес. Я тоже бежала без оглядки, пока вражеская пуля не пробила мне обе ноги… Вот такую раненую, обессилевшую и схватили меня немцы… В то время девушек, молодых женщин угоняли в Германию, где использовали в качестве дешёвой рабочей силы. В одном из вагонов товарняка оказалась и я…  Так из Ельска началось путешествие на чужбину, а завершилось оно в немецком Мюнхене, где одних определяли на завод, в шахту, других — к сельским бауэрам (помещикам) или в прислуги в частные дома хозяев, а меня с другими женщинами направили на строительство новой фабрики в город Ингольштадт. Жили мы в трудовом лагере, обнесённом вокруг трёхметровым забором  с колючей проволокой, там располагались два больших барака: женский, с нами, и мужской, с военнопленными солдатами. Спали мы на двухъярусных нарах: те, кто постарше, — внизу, а кто помоложе — сверху.

В архивных материалах управления Комитета государственной безопасности по Гомельской области значится, что Ксения Степановна Мащиц, 1922 года рождения, уроженка д. Махновичи Ельского района Полесской области, 1 июля 1942 года была насильно угнана немецкими властями в Германию, где работала на фабрике чернорабочей, освобождена 25 апреля 1945 года. На родину возвратилась 13 октября 1945 года.

— В 6 часов утра мы уже должны были быть на рабочем месте, — продолжает Ксения Степановна. — В два часа — обед, и завершался трудовой день в 19 часов. Каждый раз нас вели под конвоем на работу и точно так же — с работы. Трудились по 12 часов в сутки. Кормили скудно: на обед была похлёбка из брюквы, моркови, кольраби, а раз в неделю, по четвергам, давали по две ложки каши и кусочек  рыбы. На ужин обычно была картошка с кольраби, а иногда и каша. По праздникам, например, на Рождество, выделяли по небольшому кусочку мяса, а на Пасху — и яйцо. Чувство голода одолевало всегда, ведь мы были молодые, здоровые. Бывало, как вспомнишь вкусную домашнюю еду, то только слёзы на глаза наворачивались… Со мной вместе попала в Германию и моя землячка Ольга Коноплич, она работала прислугой. Один немец, что присматривал за нами ночью,  был строгого нрава, а другой, что днём,  — добрее, так он отпускал иногда меня во двор, и мы могли поговорить с Олей. Меня часто беспокоила ноющая боль в ногах, но я терпела, никому не жаловалась. Хорошо, что медсестра перевязывала и обрабатывала раны, иначе могло бы пойти заражение…. Некоторых военнопленных, которые  отказывались выполнять работу, наказывали. Но меня эта участь миновала, со своей работой я справлялась…

Затем, немного помолчав и улыбнувшись, бабушка Ксения продолжила:

— А одна девушка из Витебской области по имени Клавдия, озорная, весёлая,  нам дух поднимала, часто говорила: «Давайте не будем грустить, а лучше споём!» Да как начнёт припевки и частушки исполнять, а потом все дружно подхватывали: «Распрягайце, хлопцы, коней!» И грустные задушевные песни затягивали, даже у немца Яна видели слёзы в глазах…

— А помните день освобождения?— спрашиваю свою собеседницу.

— Разве такое забудешь! — отвечает Ксения Степановна. — Освободили нас американские солдаты. Помню, как мы пришли на сборный пункт, ворота были раскрыты, и одна женщина на русском языке громко говорила: «Дорогие братья и сёстры, вы освобождены, вас ждёт родная земля». Ох и наголосились мы тогда, наплакались, что наконец-то закончилось рабство и мы вернёмся домой, в родные края.

Дочь Людмила, которая присматривает за мамой уже много лет,  дополнила:

— Часто мама в День Победы  сядет и плачет… То, что ей пришлось пережить в неволе, никогда не забудется… Когда, бывало, предлагала ей салат из кольраби, то она всегда отказывалась, говорила, что эта еда ей и в Германии надоела…

— Я благодарна за внимание нашему Президенту, который нас никогда не забывает, всегда поздравляет с Днём Победы, с Днём Независимости, — говорит Ксения Степановна. —  Всегда накануне памятных праздников наведываются к нам и школьники — учащиеся районной гимназии, лельчицкой средней школы №2, приносят поздравительные открытки, интересуются, как здоровье, как самочувствие, просят рассказать о войне. Спасибо всем, что помнят обо мне, не забывают.

— Мама — человек доброй, смиренной души, глубоко верующий, утром и вечером всегда молится за родственников, за всех людей, причащается. Никогда никого не обидела. Думаю, за все эти добродетели Господь и даровал ей долгую жизнь, оберегал в чужой стране, помогал преодолевать трудности и превратности судьбы…   — говорит Людмила Григорьевна.

А Ксения Степановна, улыбнувшись, дополняет дочь:

— Повезли меня в Махновичи крестить (мы тогда ещё на хуторе жили), хотели назвать Домной, а нарекли Ксенией. Так меня моя покровительница — блаженная Ксения Петербургская и оберегает всю жизнь…

Приятно, что Степановна по сей день — постоянная подписчица и читательница «Светлага жыцця», всегда старается быть в курсе событий и новостей.

— Всю жизнь люблю районку, всегда газету жду не дождусь. Читаю её от корки до корки, ничего не пропускаю, потому что мне интересна жизнь района, особенно, как развивается сельскохозяйственная отрасль, — говорит женщина. —  Вот и недавно прочитала, что уже все хозяйства отсеяли ранние яровые культуры. Жаль только, что дождя нет, и зерно лежит в сухой земле…

Немного призадумавшись, моя собеседница продолжила:

— Всю жизнь была спрытная, работящая. В 10 лет сама платье из полотна себе пошила. И детей обшивала, да ещё и под заказ шила людям, ведь надо же было детей поднимать. Смотрела, как мама ткала, и сама за станок садилась. Научилась и вязать, и вышивать, рукодельница ещё та была. После войны жила в Мозыре. Работала на деревообрабатывающем комбинате рабочей, после травмы руки устроилась техничкой в школу, где до пенсии проработала.

Нелёгкой была и женская доля. Первый муж Степановны Иван умер рано, осталась она одна с двумя детьми. Спустя время Господь послал женщине человека с доброй душой и любящим сердцем — Григория, который стал ей хорошим мужем, надёжным плечом и опорой в жизни, а дочерям — Людмиле  и Галине — заменил отца, девочки его приняли, как родного, и называли папой.

— Божья душа была у отца, любил он нас с сестрой сильно… — говорит Людмила Григорьевна.

Многому можно поучиться у Ксении Степановны, этой мудрой женщины, которая не сломилась под ударами судьбы, стойко выдержала испытания, а её сила духа и сейчас впечатляет, являясь достойным примером для всех нас и последующих поколений.

Фото Светланы ЛИПСКОЙ.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Like
Like Love Haha Wow Sad Angry

Добавить комментарий

Войти с помощью: