Мнение, что во время войны дети взрослеют по-особому быстро, опровержению не подлежит. Среди нас ещё живут те люди, которые пережили Великую Отечественную войну, невольно храня в памяти те трагические события.
Вспоминать страшное прошлое — нелегко, для этого нужен определённый настрой, время, чтобы человек смог выговориться.
Моя собеседница, можно сказать коллега — бывшая работница типографии, Мария Петровна Загоровская, рассказать о жизни в оккупации согласилась не сразу, но всё же кое-какими воспоминаниями из детства поделилась. Мария увидела войну в одиннадцатилетнем возрасте…
« — Я родилась в Лельчицах, в 1930 году, моя девичья фамилия Воронович, — рассказывает о себе женщина. — До начала военных действий я закончила три класса. У нашей матери, Софии Александровны Воронович, перед войной было семеро детей, я пятая. Отца Петра Григорьевича в 1938 году забрали по линии КНВД, домой он так и не вернулся. Говорили, что его расстреляли где-то в Мозыре, и наша семья оказалась в статусе «врагов народа». Но мать второй раз замуж не вышла, приняв решение своих детей на ноги поставить самостоятельно. Она прожила почти девяносто лет.
До войны наше селище находилось в районе магазина «Вольский». Когда немцы оккупировали Лельчицы, мать нам, детям, запретила выходить за пределы двора — она нас очень оберегала. Немецкая жандармерия находилась в здании, где сейчас расположилось учебно-спортивное учреждение «Лельчицкая специализированная детско-юношеская школа олимпийского резерва», а после войны там был клуб. А до начала Великой Отечественной войны, это здание строилось для размещения там типографии и редакции.
Перед одним из обстрелов, который должен был произойти в Лельчицах, наверное, в 1942 году, мы ушли в деревню Чияне к маминой сестре, но когда после боевых действий вернулись в свой дом, он был наполовину разрушен. Тогда пришлось уйти обратно в сторону Чияня и в лесу соорудить землянку, в которой наша семья и прожила до 1945 года.
Помощи нам ждать было не от кого, так как мы считались семьёй врага народа.
Было голодно и холодно. Летом питались дарами леса — грибами, ягодами, собирали щавель и разные травы. Жители близлежащей деревни Чияне сажали картошку, сеяли рожь, иногда этим делились и с теми, кто жил в лесу, в том числе и с нашей семьёй. Зимой с продовольствием было сложнее — ели гнилую картошку, терпели холод.
Мой старший брат Антон, 1923 года рождения, когда началась война, ушёл в партизаны. Живым не вернулся…
Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
К своему разрушенному дому мы возвратились в 1945 году. Лельчицы полностью были разорены — не осталось камня на камне. И матери, как потерявшей сына на войне, выделили помощь на строительство дома.
Я очень хорошо помню День победы: когда все люди ликовали, плакали от счастья, была всеобщая радость, и все говорили, что этот день будут праздновать всегда, сколько будут жить.
После войны я стала ходить в вечернюю школу, закончила семь классов. Чтобы помочь семье, с младшими сёстрами пасли свиное стадо, я нанималась к людям мыть полы и наводить порядок в их домах — за это давали еду, так начиналась мирная жизнь.
В шестнадцать лет, в 1946 году, меня приняли ученицей в типографию, где я и проработала пятьдесят лет, имея одну запись в трудовой книжке. Здесь, в типографии встретила своего мужа-фронтовика Александра Фёдоровича Загоровского, который вернулся с фронта, дойдя до Берлина. В нашей семье родилось и выросло трое сыновей — Василий, Валентин и Виктор, выросли внуки, подрастают уже и правнуки.
Наша мать, некогда данное ею слово — сдержала. Детей вырастила и воспитала достойными, трудолюбивыми людьми. К сожалению, из семерых — осталась я одна.
Я, как и моя мать, никогда не роптала на трудности, мы с детства привыкли работать. Теперь я всё время повторяю — слава Богу за всё, что было».
На мой взгляд, лишения, которые выпали на долю детей войны, и есть тот долг перед Родиной, который по воле судьбы им пришлось исполнить, став взрослыми не по годам…
Людмила ШТАРЁВА.
Фото из альбома семьи Загоровских.
